НОРМЫ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА НЕ ПРЕПЯТСТВУЮТ КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЙСТВИЙ СОУЧАСТНИКОВ И ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПО РАЗНЫМ СТАТЬЯМ И РАЗНЫМ ЧАСТЯМ ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СТАТЬИ ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РФ ...



В201702936

В201702936

ОПУБЛИКОВАНО:

БЮЛЛЕТЕНЬ ВЕРХОВНОГО СУДА РФ, 24.07.2017, N 8, (Извлечение)

ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

29.03.2017 N 27-П17

НОРМЫ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА НЕ ПРЕПЯТСТВУЮТ

КВАЛИФИКАЦИИ ДЕЙСТВИЙ СОУЧАСТНИКОВ

И ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПО РАЗНЫМ СТАТЬЯМ

И РАЗНЫМ ЧАСТЯМ ОДНОЙ И ТОЙ ЖЕ СТАТЬИ

ОСОБЕННОЙ ЧАСТИ УГОЛОВНОГО КОДЕКСА РФ

В ЗАВИСИМОСТИ, В ТОМ ЧИСЛЕ, ОТ МОТИВА ИХ

ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ, ОТ ЦЕЛЕЙ, КОТОРЫЕ ОНИ

ПРЕСЛЕДОВАЛИ, УЧАСТВУЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

По приговору Верховного Суда Республики Дагестан от 31 марта 2016 г. Г. осужден по ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 и ч. 2 ст. 222 УК РФ (в ред. Федерального закона от 8 декабря 2003 г. N 162-ФЗ).

Г. признан виновным в совершении преступлений при следующих обстоятельствах.

В период с июля по декабрь 2006 г. Г. не менее четырех раз совершил развратные действия в отношении не достигшей шестнадцатилетнего возраста Д. (1991 года рождения) - дочери от первого брака его супруги А. Полагая, что его супруга может сообщить его родственникам и жителям села о совершенных им в отношении Д. развратных действиях, Г. с целью предотвращения распространения указанных сведений и сокрытия совершенного им преступления решил убить А.

Для реализации своего преступного намерения Г. незаконно приобрел огнестрельное оружие - нарезной короткоствольный пистолет калибра 9 мм модели "МР-79-9ТМ", который хранил в неустановленном месте.

В период с 5 по 10 января 2012 г., Г., встретившись со своим двоюродным братом М. и введя его в заблуждение относительно действительного мотива запланированного преступления, сообщил М. о том, что его жена А. ведет аморальный образ жизни, тайно встречается с посторонними мужчинами, позоря его честь и достоинство в глазах родственников и жителей села, и попросил М. совершить за это ее (А.) убийство.

М. предложил Г. мирным способом решить возникшие проблемы, но после долгих уговоров, будучи введенным Г. в заблуждение относительно реального мотива преступления, согласился убить А. В этот же период времени Г. передал М. вышеуказанное огнестрельное оружие.

Во исполнение задуманного Г. и М. распределили роли в подготавливаемом убийстве, согласно которым Г. должен был сообщить М. благоприятное время и место совершения убийства, а М., в свою очередь, обязался, получив сведения о времени и месте нахождения потерпевшей, совершить ее убийство.

11 февраля 2012 г. М., исполняя свою роль в совершении преступления, с целью убийства А., вооружившись переданным ему пистолетом, узнав от Г. о том, что потерпевшая находится одна по месту своего проживания, вошел в квартиру и из имевшегося у него огнестрельного оружия произвел один выстрел в живот потерпевшей, в результате чего она упала на пол. После этого М., видя, что потерпевшая еще жива, вновь попытался произвести в нее выстрелы, однако не смог, так как пистолет дал осечку. Желая довести до конца реализацию совместного с Г. преступного умысла, направленного на убийство А., М. взял из кухни нож и нанес им не менее 5-6 ударов в грудь и в область сердца. Потерпевшая от полученных ранений скончалась.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 18 августа 2016 г. приговор в отношении Г. изменила и переквалифицировала его действия с ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Заместитель Генерального прокурора РФ в надзорном представлении просил об отмене апелляционного определения в отношении Г. и передаче дела на новое апелляционное рассмотрение, поскольку судом апелляционной инстанции действия Г. необоснованно переквалифицированы с ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ. Автор представления указывал, что содержание норм уголовного закона (чч. 1 и 3 ст. 34 УК РФ) в их системном единстве, регулирующих ответственность соучастников преступления, свидетельствует о самостоятельной природе оснований ответственности за преступления, совершенные в соучастии. По настоящему делу у Г. имелся квалифицированный мотив совершения преступления - убийство с целью скрыть другое преступление - совершение развратных действий в отношении несовершеннолетней. Такая правовая позиция согласуется и с принципом вины, закрепленным в ст. 5 УК РФ, в соответствии с которым лицо подлежит уголовной ответственности за те общественно опасные действия и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. В связи с этим решение суда апелляционной инстанции о том, что организатор преступления (Г.) должен нести уголовную ответственность лишь за то преступление, к которому он склонил исполнителя (М.), представляется ошибочным.

Президиум Верховного Суда РФ 29 марта 2017 г. отменил апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ в отношении Г. по следующим основаниям.

Суд установил, что Г. организовал убийство А. с целью сокрытия ранее совершенного преступления - развратных действий в отношении несовершеннолетней Д., и квалифицировал его действия в этой части по ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ как организация убийства с целью сокрытия преступления.

Действия М., непосредственного исполнителя убийства, квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Судом апелляционной инстанции не подвергнуты сомнению фактические обстоятельства по делу, в том числе и мотив действий организатора преступления - Г.

Несмотря на это, действия Г. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала с ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ, указав, что "мотив (с целью скрыть другое преступление), которым, в действительности, руководствовался организатор убийства - Г., был скрыт от исполнителя М., и, следовательно, мотив Г. в данном случае не влияет на правовую квалификацию его действий, поскольку он (Г.) исполнителя М. к квалифицированному убийству А. не склонял".

Судебная коллегия при решении вопроса о переквалификации действий организатора преступления исходила из того, что ч. 3 ст. 34 УК РФ независимо от обстоятельств, относящихся к организатору преступления (в том числе независимо от направленности умысла, от мотива, цели его действий), предполагает квалификацию содеянного им по той же норме уголовного закона, что и действия исполнителя.

Однако такой вывод сделан без надлежащего анализа норм уголовного закона и без учета ряда обстоятельств, имеющих значение для правильной правовой оценки содеянного.

Указанную норму уголовного закона (ч. 3 ст. 34 УК РФ) при квалификации действий организатора преступления следует истолковывать во взаимосвязи с положениями ст. 5, ч. 1 ст. 34, ч. 5 ст. 34, ст. 36 УК РФ.

В соответствии с ч. 1 ст. 34 УК РФ ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления.

В ч. 3 ст. 34 УК РФ предусмотрено общее правило, в силу которого уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. 33 УК РФ.

По смыслу этой нормы уголовного закона юридическая оценка действий организатора, подстрекателя, пособника производна от квалификации действий исполнителя преступления при наличии у них всех единого умысла на совершение конкретного преступления и при совершении исполнителем именно этого преступления.

В тех случаях, когда исполнителем преступления совершается преступление, которое не охватывалось умыслом организатора, подстрекателя, пособника, последние не подлежат уголовной ответственности за эксцесс исполнителя (ст. 36 УК РФ), и их действия следует квалифицировать за фактически совершенное ими преступление, исходя из направленности умысла.

Такой же подход предусмотрен уголовным законом и для юридической оценки содеянного организатором, подстрекателем, пособником в случае недоведения исполнителем преступления до конца по причинам, от него не зависящим (ч. 5 ст. 34 УК РФ), их действия квалифицируются как приготовление к преступлению или покушение на преступление, исходя из содержания умысла.

Таким образом, нормы действующего уголовного закона не препятствуют квалификации действий соучастников и исполнителей преступления по разным статьям и разным частям одной и той же статьи Особенной части Уголовного кодекса РФ в зависимости, в том числе, от мотива их преступного поведения, от целей, которые они преследовали, участвуя в преступлении.

В соответствии с ч. 1 ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Данные обстоятельства не были учтены судом апелляционной инстанции при истолковании и Применении положении ч. 3 ст. 34 УК РФ, что повлекло за собой существенное, фундаментальное нарушение уголовного закона (неправильное его применение), повлиявшее на юридическую квалификацию действий осужденного, а значит, и на исход уголовного дела в отношении него.

На основании изложенного Президиум Верховного Суда РФ отменил апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 18 августа 2016 г. в отношении Г. и уголовное дело передал на новое апелляционное рассмотрение <1>.

--------------------------------

<1> При новом апелляционном рассмотрении уголовного дела приговор в отношении Г. оставлен без изменения.

[введено: 12.09.2017 редактор НЦПИ - Ягафарова Г.М.]

[проверено: 13.09.2017 редактор НЦПИ - Аленичева Л.В.]